1 сентября, 1976.

Как и 5 лет до этого, день всегда начинался спонтанно: вдруг Тиро со всего маху запрыгивает на кровать, намереваясь таким образом намекнуть, что хорошо бы собрать вещи в один старый потрепанный (но от этого не менее удобный, чем любой новый) чемодан, да бежать вприпрыжку на кухню, чтобы покормить своего верного зверька и отца.
-Поезд отходит с платформы ровно в 11, удиви весь честной народ, солнышко, и прибеги вовремя. – Отец, чистокровный маг, всегда с гордо поднятой головой и никогда не угасающими глазами, полными какого-то озорства, спустился уже одетым в маггловское, чтобы проводить меня. Как и всегда. Это была та из немногих традиций, которые ты соблюдаешь что бы ни случилось: как семейный праздник или Рождество, потому что это именно тот каркас, на котором строятся теплые отношения. Это уверенность в том, что человек и дальше будет следовать привычки ли, заведенному правилу или же простой, но приятной банальности.
-Мне лень. Посади меня в клетку и отнеси, а? – Хихикнув и доедая на ходу тосты, что как-то лениво подпрыгнули на месте, оповещая пол дома, что эти маленькие квадратики пшеничного хлеба готовы к употреблению, я успела парой нехитрых «толкательных» движений поместить все, что было в шкафу внутрь на первый взгляд бездонного чемодана. Легко проведя ладонью по спинке зайца, я жестом предложила ему забраться в переносную сумку, что он и проделал. Ну, после аванса морковкой, конечно.
Надо добавить, что когда чего-то ждешь (а поездка в уже такой родной Хогвартс – это и правда приятное томление), то оно наступает внезапно. Сваливается на тебя потоком желанного счастья, и ты еще пару минут не знаешь, что с этой всей радостью делать. Поэтому, когда за окнами машины, – которую папа все никак не мог научиться водить, не понимая, как могли люди придумать что-то невероятно затратное и медленное, – проносились пейзажи как всегда недовольного лондонского неба, которое плакало, как беременная дама ввиду всплеска гормонов: по поводу и без, хотелось побыстрее увидеть состав, забежать внутрь и расслабленно выдохнуть, развалившись на мягком сидении. Что, кстати, и было проделано мною с успехом, не смотря на пробки или неимоверные скопления людей рядом с разделительный барьером.
На перроне, как всегда, были толпы родителей, родственников, друзей и детей, которые прощались с первокурсниками или ребятами постарше, давая последние наставления или же просто обнимая, разговаривая, смеясь. Это выглядит всегда так здорово, уютно и… странно, потому как мой отец смотрит на них с какой-то долей зависти, слабо пряча это за белоснежной улыбкой, адресованной мне или же кому-то из знакомых взрослых. Взрослые. Непонятные они, все же. Смотришь на их радостные лица, однако видно, насколько фальшивы маски, которые надеты на них. Они боятся. Что Пожиратели доберутся до единственного ребенка – полукровки или вообще магглорожденного. И тогда вместе с маской с лица посыпятся слезы, градом, бесконечным потоком горя, который уже нельзя будет ничем прикрыть. Поэтому я стараюсь никому не завидовать: ни детям, которые пребывают в неведении, ни взрослым волшебникам, которые стараются не думать о плохом. Главное – это держать палочку наготове. Именно с такой мыслью я снова проваливаюсь в сон под мерный стук дождя, когда поезд трогается, а в соседнем купе девчонки из Гриффинора начинают визжать и перемывать кости слезеринцам: закономерное течение времени успокаивает.
Глаза открываются сами после скрежета в углу и недовольного фырканья Тиро, что явно заскучал, пока я тут изображала спящую красавицу. На улице уже стемнело, значит, скоро я смогу снова войти в хорошо знакомые стены, насладиться атмосферой давнишнего замка, буквально пропитанного чарами, встретить знакомых и приятелей, разложить все вещи по-старому (кинуть все в одну кучу и успокоиться до лета: никто не будет вместо папы ныть про уборку), завалиться в укромное местечко с палочкой и книжкой.
Хотя, пока я все это вспоминала, уже давно ноги несут меня на автопилоте по каменным ступенькам, в большую залу, где уже украшены потолок, стены и выставлены столы, а ученики знаменитой школы чародейства и волшебства Хогвартс уже рассаживаются по факультетам, в предвкушении церемонии распределения первокурсников, последующей речи директора и представлении новых учителей.  Вся кутерьма стихает, когда вносят шляпу: ветхую, кое-где штопаную не единожды, готовую вот-вот развалиться, но все еще поющую свою извечную песню. Помню, когда я сама стояла и тряслась, не зная тут никого, не представляя в какой дом меня отправят, белокурый мальчик, что стоял за мной, за минуту до того, как произнесли мою фамилию и имя, молча протянул мне конфету, чем хотел подбодрить. Так и не успев поблагодарить, меня усадили на шатающийся стул, и едва шляпа каснулась черных волос, она выкрикнула «Когтевран!», взревев, кажется, на всю округу, оглушая каким-то облегчением и сливаясь заодно с радостными криками сокурсников.
Теперь смотреть на церемонию со стороны, конечно, интересно, но не так, как если бы снова участвовал в этом.
-Вот бы была потеха, перетасовывай учителя нас с факультета на факультет каждый год?  - Произнес кто-то из наших, подпирая лицо рукой и пихая рядом сидящих друзей в бок.
-Ты болен? – Рыжая девчонка, вся в веснушках, словно ее забрызгали дома краской, лишь презрительно закатила глаза на его, по истине, революционное предложение. – Убейте меня, но ни за что бы не стала спать в одной комнате с выключенным светом рядом со слизеринцем. – Продолжила она свою мысль, косо глянув в сторону учеников в зеленых мантиях, что тоже перешептывались о чем-то. Пока я в пол уха слушала этот ни к чему не обязывающий разговор, директор уже вскинул руки, намереваясь таким образом привлечь внимание старших и унять гомон. И вот, первогодки рассортированы, преподаватели (старые и новые) явились миру, а пиршество, с невероятными блюдами на столах, началось. Каждый спешит поделиться впечатлениями от проведенного лета, если не успел сделать этого еще за долгое путешествие в поезде; кто-то дает наставления младшим, кто просто смеется над очередной шуткой друга, а мне просто интересно смотреть на то, как люди развлекаются, стараясь не заскучать. Ну и еще шедеврально приготовленная картошка с куриными крылышками невидимыми поварами.
Когда желудок набит до нельзя, тоненькими ниточками студенты начинают расползаться по своим спальням, оставляя пустовать до следующего утра это место. Я так же поднимаюсь и иду укладываться спать, хотя в сон клонит больше от съеденного, нежели усталости. Получается, завтрашний день вызывает большее желание проснуться, нежели сегодня. Ведь завтра будет куда интересней, чем теперешний «сонный» день? Улыбаюсь и, почему-то, глаза сами слипаются.